«Если девочкам что-то не нравится, они посмотрят так, что все станет понятно». Главный тренер женской сборной U-17 – о крутости своей команды и карьере

Один из творцов успеха девичьей сборной Беларуси до 17 лет в квалификации к чемпионату Европы главный тренер Марина Лис в интервью Андрею Масловскому рассказала о самом сложном матче в Черногории, крутости команды, методе, диких нагрузках в Бундеслиге и феномене «Бобруйчанки».

— Как спустя время оцениваете результат?
— Девять набранных очков. Можно считать, что турнир вышел удачным. Девчонки получили международный опыт. И самое главное, что положительный. Думаю, это даст им и силы, и желание играть за сборную еще больше, чем было.

— Какой матч был самым трудным для вас?
— Для меня — последний с Черногорией. Для девчонок и психологически, и физически, игра с Литвой.

— Думал, с Андоррой назовете. Два дня пришлось играть. Давайте тогда про каждый. Почему для девочек матч с Литвой?
— У них «забрали» день выходного после игры на тяжелом поле. Это сложно даже для взрослого. Недовосстановились и нужно было включать морально-волевые качества. Но у девочек было сумасшедшее желание победить. Видела, что им сложно именно физически, но они справились.

— Политический вопрос. Когда женской команде выпало играть в Лиге Наций с Литвой, литовцы отказались. А здесь были какие-то вопросы?
— Не столкнулась ни с не пожатием руки, ни с каким-то игнорированием. Все было нормально. Мы завтракали в одном помещении и здоровались каждый день.

— Теперь о Черногории…
— Игра решающая. Столкновение характеров.

— Как-то особенно готовили девочек?
— Старалась сбросить груз ответственности. Если бы накручивала, учитывая возраст, был бы обратный эффект. Поэтому старалась расслабить девчонок, чтобы они получили удовольствие от игры.

— В итоге случились три быстрых гола. Что ощущали в тот момент?
— Честно сказать, настраивали на быстрые голы. То, что их будет три, оказалось неожиданным. И такое развитие событий очень настораживало. Можно было сильно расслабиться, что и произошло, это могло активизировать соперника, что и произошло. Два быстрых ответа привели к нервной концовке первого тайма. И четвертый гол, наверное, был самым радостным. Он расставил все точки в матче. Стало видно, что соперник теряет шансы. Даже эмоционально.

— Сразу заметили?
— Да. Их тренер сел на лавочку, понимая, что игра сделана.

— А каким был перерыв?
— Задала девчонкам вопрос: «Для чего мы сами себе усложняем жизнь и со счета 3:0 получаем 3:2, нервничаем и думаем, как обыграть эту команду? Игра полностью наша». И дальше пошла по ошибкам. Подсказала, как лучше действовать на правом фланге, который немного проваливался. И сказала, что нужно забить еще и тогда не будет проблем.

— При этом вы говорили, что успокоились за пять минут до свистка.
— Понимание подарил четвертый мяч, а успокоилась, когда увидела, что добавлено четыре минуты.

— Как отреагировал тренер Черногории на итог?
— Для них это был удар. Понятно, что они настраивались на первое место.

— Мне говорили, что Черногория не очень котируемая сборная среди девушек.
— Не котируемая, но три года назад мы сыграли два товарищеских матча — ничья и поражение. Я скажу, что это агрессивная команда. К тому же взрослые игроки востребованы в сильных командах. Это показатель работы. Думаю, что и из этой сборной кто-то выстрелит. Есть все качества для современного футбола: быстрота, координация, мысль.

— Теперь про самый яркий матч, который растянулся на два дня, – против Андорры.
— У меня даже мыслей не было, что мы не доиграем. И когда судья спросила «Будем заканчивать?» удивилась. Понимала, что если мы на таком поле растянем игру на два дня, то матч с Литвой станет большой проблемой в плане восстановления.

Я впервые встречаюсь с тем, чтобы лил настолько сильный дождь. И когда ничего не было видно дальше, чем в радиусе метров пяти, судья приняла решение прекратить. В принципе, оно правильное. Состояние поля подразумевало получение травм.

— Какие слова нашли в раздевалке после остановки матча?
— Поблагодарила команду за 26 минут и сказала, чтобы никто не расслаблялся. Сложнее нам начинать с 27 минуты, чем сопернику.
Тем более он перестроился. Изначально была более открытая схема с двумя нападающими, а «второй» матч они сыграли в пять защитников и очень компактно. А качество поля не давало работать с мячом и растягивать. Получилась скомканная игра. И здорово, что сыграла замена.

— Вечером накануне замечали, что девчонки чрезмерно расслабились?
— Были девчонки, по которым было видно, что в силу возраста, есть недооценка. Но работа тренера и заключается в том, чтобы объяснить игроку, что подобный настрой — «Мы их 3:0 обыгрываем. Будет легко» — не очень. Общались и гасили такие мысли.

— Жестко?
— Нет. Спокойно говорила, если ты будешь так думать, у тебя не получится игра. Ты должна прокрутить в голове, что нужно сделать, чтобы победить. А жесткости с девочками не работают.

— Почему?
— Обратная реакция на жесткость — закрывание. А футбол с закрытым состоянием — не футбол. Нужен полет души, свобода и креатив, чтобы показать свои максимальные качества. Закрывание идет во вред и игре, и игроку, который должен получать удовольствие.
При этом я не трогаю, когда они закрываются вне игр. Все люди. Могут быть личные проблемы. Но в день игры стараюсь объяснить, что есть профессионализм: надо полностью отключаться от проблем, телефона, каких-то личных разборок. Прошла игра — решаем проблемы.

— Некоторые тренеры вообще в день игр запрещают пользоваться телефоном.
— Некоторые девчонки настраиваются, слушая музыку. А она сейчас в телефоне. Поэтому, не забираю. Да и пробовали — эффект закрывания пошел. Не очень понравилось девчатам. И это нормальная реакция, когда тебя чего-то лишают.

— Они говорят вам о том, что им не нравится?
— Видно по их взглядам. Девочки не скрывают. Если им не нравится, они посмотрят так, что все станет понятно :).

Жестких рамок в день игр у нас нет. При этом всегда говорю: самое главное в вашей жизни не то, что вы делаете, когда вас видит тренер, а то, что вы делаете, когда он вас не видит. Это важнее всего. В том числе и телефоны. Если вы чувствуете, что телефон вам помогает и положительно влияет на вас и на игру, почему нет?

— Какие еще проблемы могут мешать? Мальчишки?
— Кого-то их появление мотивирует и заставляет быть более взрослой и собранной, а кого-то отвлекает.

— Вроде бы у Ирины Лепарской в гимнастике подход такой, что сперва спорт, а потом отношения.
— Если игрок предан футболу и любит его, то найдет баланс между мальчиком и футболом. Таких запретов у меня нет. Футбол — один из самых травмоопасных видов спорта. И помимо него есть жизнь. Должна быть всестороннесть, образование, личная жизнь. Все это влияет и на твою профессиональную карьеру. Когда у тебя все хорошо в этих областях, то и в футболе все состоится.

— Как отметили первое место?
— Мы не отмечали. Просто радовались. Разрешили девчонкам в раздевалке танцевать и включить музыку. Правда, они сильно нас и не спрашивали :).
Была неописуемая радость. А дальше сели в автобус и начались будни. Осознание того, что мы в лиге А, и теперь надо готовится к борьбе за выход на чемпионат Европы, наверное, пришло сразу после четвертого гола черногоркам.

Тут же стала строить мостик. 2007 год «уходит». Вместо него будет 2009-й. Девчонки без международного опыта. Но хорошо, что будет Турнир развития в Минске, а после него два сбора до сентября или октября.

— Количества сборов хватит?
— Вообще это проблема. К примеру, в октябре прошлого года перед матчами в Лиге А шведки с датчанками сыграли друг с другом трижды. Наверное, им проще найти качественные спарринги. Как мы выходим из ситуации? Играем с ребятами. В лиге А нужны скорости, единоборства, быстрота мышления. Перед Лигой Б, где больше нужна была атака, играли с брестским «Динамо».

— Фраза интересная прозвучала. Разрешили музыку в раздевалке. Обычно нельзя?
— Разрешили дольше, чем обычно. Переодевались и радовались столько, сколько они хотели.

— Шампанского выпили с Владимиром Курневым?
— Мы улетали на следующее утро. Шампанское не лучший помощник в сборах :).

— В чем фишка этой команды?
— В настоящности, искренности, преданности футболу, в игре от сердца. Думаю, это то, за что должен цепляться тренер и вытаскивать это внутри игрока.

— Вам сложно с подростками вообще?
— Заморочки у поколений меняются раз в пять лет. Именно тогда видно, что девчонки не похожи на старших в их возрасте. Есть вещь, которая актуальна для одного поколения, но она абсолютно не интересна другому.

Тяжело ли мне адаптироваться? Я круглый год с ними. Поэтому у меня нет сложностей с тем, как они воспринимают мир, как их мотивировать, как их двигать дальше. Мне не нужно вспоминать какие-то методики или уловки, чтобы сказать «Ты должна, ты можешь» и чтобы девчонка выложилась в игре.

— Вы понимаете их сленг?
— Да. Хотя и что-то приходится смотреть в интернете. Но в целом мы стараемся говорить на русском языке.

— Краш от кринжа отличаете?
— Да :). Если мне какие-то слова непонятны, то девчонки объясняют. Я спокойно могу спросить, а они очень рады, когда им выпадает возможность провести теорию для тренера.

Но у нас и теория в моем исполнении проходит не в монологе. Мы открыты и обсуждаем. Порой на мои вопросы «Как мы будем играть в этой ситуации?» они находят хорошие решения. И понимают, почему это действие важно. Я всегда учу игроков не просто находиться в точке на поле, а понимать для чего и зачем это надо.

— Это работает?
— Думаю, это дает им понимание, что такое футбол. И для меня важно, чтобы игроку, который выпускается, было удобно работать с любым тренером. Их объединяет футбол. Понимание и желание.

— Вы больше 10 лет в юношеском футболе. Какие были сложности в начале пути?
— Еще играя, понимала, что буду тренером. Мне хотелось делиться своим опытом с нашими девчонками, чтобы о нашей стране знали в мире. Я недолго поработала со взрослыми — пару лет. Получила хороший опыт. А потом мне предложили сборную до 19 лет. Согласилась и не жалею ни секунды до сих пор.

С чем столкнулась? С селекцией и набором. В то время мало девчонок занималось. Чтобы вы понимали масштаб, то на сбор летело 18 человек, а отбирали мы из 25-и. И это в целом по стране. Сегодня гораздо проще выбирать — больше девчонок. Уже с шести лет можем формировать группы девчонок одного возраста.

— Самое сложное на старте тренерской карьеры?
— Проигрывать.

— Почему?
— Никогда не понимала, как можно принять поражение. И столкнулась с проблемой, что от меня зависит только выбор схемы, подготовка физически и придание настроя. А все остальное зависит от игроков. И для меня это была большая сложность. Очень долго привыкала.

Сейчас, когда проигрываем, понимаю, что только после таких результатов будет прогресс. Ни одна из побед не даст такого толчка для развития, как один проигрыш.

— Почему?
— Амбиции толкают на анализ игры, чтобы понимать, в каком моменте был промах, в чем ошибка, чего не хватает и куда нужно двигаться, чтобы побеждать. А после победы вроде все хорошо. Да, поражение штука неприятная, но нужно найти силы и разбираться.

— Обвиняли когда-нибудь игроков в поражении?
— Может быть, по неопытности было раньше. Но в целом я понимаю, что время с 17 до 19 лет — время, когда можно учиться. Я говорю в раздевалке, что поражение — очень классный урок. Девчонки, анализируйте.

— Мне рассказывали, что ваша тренерская философия построена на силовом футболе. Это так?
— Сейчас философия всех видов спорта двигается в сторону силы. Посмотрите, как поменялись теннисистки, насколько изменился женский баскетбол. Спорт в принципе стал более силовой.

Отдаю ли я приоритет этому — нет. Считаю, что карьера игрока — это колесо, где одинаково должны быть развиты все компоненты подготовки. И только тогда это колесо покатится без проблем. Как только что-то будет провисать или выпирать, начинаются проблемы.

— Ваше тренерское кредо сформировалось, когда вы играли в Германии за «Турбине».
— Да.

— Как оно формировалось и почему образчик той команды на вас так повлиял?
— Пропустила через себя стремление немок быть лучшими на поле. Тогда это была очень сильная команда: была лига чемпионов, золото бундеслиги, пять чемпионок мира в составе. Уровень был очень сильным. Физическая подготовка в «Турбине» была на высочайшем уровне.

— Серьезно вас гоняли?
— Не то слово. Три тренировки в день. Это сложно. Особенно первое время. Но через год адаптировалась, и для меня не было никакой проблемы пробежаться до стадиона 20 минут на тренировку, чтобы потом еще полтора часа двигаться.

Мой день начинался с утренней тренировки в районе восьми часов в тренажерном зале и пробежки. Потом дневное занятие — работа на технику. И вечернее игровое. И все тренировки по полтора часа.

— Это в предсезонке так?
— Да, но дальше легче не становилось :).

— Вас мужчина тренировал?
— Да. Вид спорта был молодой и женщины еще не закончили играть, чтобы тренировать.

— Все выдерживали?
— Вопрос адаптации. Сперва это тяжело, а потом организм привык, и нагрузки воспринимались как обычные вещи.

— Как вы из тогдашнего чемпионата Беларуси оказались в такой команде?
— Я тогда была в «Бобруйчанке». И у меня было сумасшедшее желание проявить себя не только в чемпионате Беларуси.

— Обычно Россию выбирают.
— А мне представился шанс. И я не раздумывала ни секунды.

— Я бы тоже не думал :).
— Приехала на просмотр и попала на тестирование 10х400 метров. Не прыжок в длину, не 30 метров, не 10, а 10х400. Пробежала и сама себе такая: «Ты подумай, стоит ли тебе окунаться в такие нагрузки?».

— Завалили?
— Нет, пробежала как надо. Мне сказали, что я прошла, но подумала, а что же будет дальше, если при просмотре такой тест дают.

— Попали как будто в другую вселенную?
— По быту, скорее нет, а вот по части отношения игроков к тренировкам и играм это просто другая планета. Ни один игрок не мог позволить себе какую-то расслабленность в тренировке. Каждое занятие — словно реальный матч чемпионата мира за золото. Каждая тренировка — Борьба, неуступчивость... Позволила себе расслабиться на секунду, могло все закончиться травмой.

— Могли подкатиться?
— Да. Но это не результат конкуренции. Это философия тренера, что из тренировок складывается официальный матч. Если на занятии все идет на лайте, то, как ты можешь преодолеть сложности игры.

— На вас не смотрели немки свысока?
— Любой легионер сталкивается с недоверием команды. Девчонки вместе дольше по времени. И тебе нужно становиться частью коллектива. Но для этого нужно время.

— И знание языка.
— Это большая проблема, да. Девчонкам говорю, что языковой барьер может стать одной, если не главной причиной, по которой вы не сможете адаптироваться ни в одном чемпионате. Это очень сложно. Помимо футбола есть моменты, которые объединяют игроков. Истории, личная жизнь. А как вливаться без знания языка?

— Как у вас было с немецким?
— Сложно. В школе учила английский. И переключение было трудным. Чтобы заговорить, мне понадобилось полгода.

— Ходили на курсы?
— Нет. Когда меня должны были записывать на курсы немецкого, встал выбор: ехать со сборной в Казахстан или курсы. Выбрала сборную. По дороге купила себе самоучитель немецкого и учила.

— Так потом бы записались.
— Было невозможно уже.

— Когда местные увидели в вас сильную футболистку и приняли?
— Я начинала во второй команде: привыкала к лиге. Мы выиграли несколько матчей, я забила решающие мячи. А первая команда все смотрела. И все пошло очень легко.
Знаете, там очень сильная культура боления. Народ приходит семьями и болеет за команду и конкретного футболиста. Это очень сильно мотивирует. Ты понимаешь, что на трибунах есть люди, которые ждут чего-то именно от тебя. После игр подходят, благодарят, дарят подарки. Ты не можешь следующий матч сыграть ниже уровня.

— У вас были такие персональные болельщики?
— Да.

— Что это за люди?
— Я их часто видела на стадионе, мы общались после игр, но сказать, что мы сдружились не могу. Все общение ограничивалось стадионом.

— Что дарили?
— Символические вещи: цветы, какая-то маленькая игрушка. Простое проявление внимания. Мне кажется, это высочайший класс по болению.

— Трибуны заполнялись?
— Для меня было удивительно... даже на грани шока... К нам как-то приезжал «Франкфурт». Играли за золото. Собралось семь тысяч человек! Стадион был заполнен весь. Люди стояли даже за пределами и смотрели через забор.

— Семь тысяч на женском футболе...
— Сейчас, когда «Барселона» с «Реалом» могут собирать по 90 тысяч, это не очень, конечно. Но тогда это было круто.

— Самая максимальная аудитория, при которой вы играли в футбол?
— Точную цифру не назову. С «Дуйсбургом» играли в гостях на главной арене города. Был полный стадион (стадион вмещает порядка 30 тысяч зрителей — bel.football).

— Голова не кружится, когда после чемпионата Беларуси, где по 100 человек, попадаешь на такое внимание?
— На это я обращала внимание уже потом. В моменте игры не ощущала такое количество людей. Просто сконцентрирована на матче.

— Говорят, что футболист, побывав в таком клубе, столкнувшись с бытом, понимает, что он настоящий футболист. Вы можете сказать, что эти три года в Германии вы были абсолютно счастливы, что связали жизнь с футболом?
— Ну, наверное, говорить об абсолютном счастье после таких нагрузок, не правильно :). Скорее было осознание того, что прочувствовала все сладости футбола, начиная от заполненных стадионов, до отношения в команде. Это здорово. И, признаюсь, было не привычно, вернувшись обратно, видеть рваную манишку. Абсолютно непривычно. В той же Германии такого представить себе невозможно.

Тот опыт дал мне возможность и желание делать наш футбол лучше. Это важно, когда вокруг футболиста все на высочайшем уровне.

— Насколько в женском футболе того времени было распространено пиво после игр в раздевалке?
— Можно было. Это первый этап восстановления. Но не в раздевалке это все происходило. После домашних матчей никто не расходился. Поднимались наверх в вип-зону, где можно было покушать и выпить бокал пива, пообщаться с тренером, руководством. Если проигрыш, то разговор не был обвинительный. Мы просто общались, объединялись. А если была победа, то понятно, что все радовались.

— Руководство могло дополнительно премировать вас на этих встречах за хороший результат?
— Это же немцы. Во-первых, все было прописано в контракте. А во-вторых, они таких импульсивных решений не принимают.

— А что собой представлял чемпионат Беларуси тех лет?
— Команд немного. Все сильные девушки собраны в одной и куда они уходили, та команда становилась чемпионом. В ту пору долгое время «Бобруйчанка» была в лидерах.

Для Бобруйска это была целая культура. Всех игроков знали в лицо в любом месте города: на улице, в магазине, на стадионе. Команда была гордостью для города. И зрители ходили. Всегда на «Спартаке» (играли тогда там) висела афиша о наших матчах.

Помню, как играли с «Бобруйчанкой» в четвертьфинале Лиги чемпионов… Это было 20 лет назад, кстати, пришло столько зрителей, сколько смог вместить стадион. Люди стояли за забором и смотрели игру. И до сих пор тот четвертьфинал – лучшее достижение белорусских клубов на евроарене.

— А «Белшина» и «Бобруйчанка» конкурировали?
— У нас была абсолютная гармония с мужским футболом. Мы приходили болеть за «Белшину», парни ходили на наши матчи. Мы знали друг друга, переживали, радовались победам.

— Как вы вообще пришли в женский футбол?
— Раньше мяч во дворе найти было проще. Бегали с друзьями, тренер шел мимо, увидел и пригласил в команду «Электроника», которая играла в чемпионате страны. Мне понравилось и карьера началась.

Фото: АБФФ
Автор: Андрей Масловский