Капитан «Сморгони» Терентий Луцевич рассказал в интервью metaratings о своем отношении к черному юмору, а так о том, сталкивался ли футболист с проявлениями расизма.
— Черный юмор. Твое отношение к этому?
— Положительное. Юмор должен быть. Даже черный. Когда есть возможность, могу даже злоупотребить этим. Правда, не всегда это понимают.
— Смотрел твой Instagram. Там есть фото с такими подписями: «Черные в городе» (с Ямосом Камара). «Кто съел всю «Нутеллу»?»
— Потому что мы так стали, что все темненькие сверху. Есть картинка, где три белых мальчика, и один темный. Мама спрашивает, кто съел всю «Нутеллу», и все белые показывают на темненького, хотя у самих весь рот в шоколаде. Я одобряю, когда такой юмор не со зла, и ты не хочешь человека специально обидеть.
— Тонкая грань между допустимым черным юмором и расизмом. Где она?
— Как таковой грани нет. Считаю, что расизм – это насилие на расовой почве, издевательства, травля. Это недопустимо. Но если ты не хочешь оскорбить человека, а просто в компании шутишь, что кто-то черный, кто-то рыжий, белый и так далее, то грань весьма условная, главное знать меру. И это должно быть смешно и уместно. Когда шучу, стараюсь спрашивать, чтобы не было проблем. Это я такой. Кто-то воспитывался иначе. Кому-то из темнокожих ребят это может не понравится. Я вырос в Беларуси, не вижу в этом ничего плохого. У меня никогда с этим проблем не было. Поэтому нормально отношусь к таким шуткам.
— В детстве не сталкивался с буллингом?
— Может, и были какие-то ситуации. Но это детство. Дети не понимают, что такое расизм. Они могут обзываться, но это не из-за отношения ко мне, потому что я темнокожий. Всегда есть перепалки. Буллинга по отношению ко мне точно не было. Все было в пределах разумного, как у всех белых, рыжих, с брекетами и так далее. Подколки могли быть. В этом нет ничего страшного. Бабушка меня так воспитала: нужно любить себя, у тебя нет недостатка из-за цвета кожи или чего-то еще.
— Есть кейс Винисиуса. Кто-то его называет борцом против расизма, кто-то – нытиком. Или на стадионах кидают бананы. Кто-то воспримет это как расизм, кто-то улыбнется и съест этот фрукт.
— Я больше за то, чтобы улыбнуться и съесть банан. Если говорить о Винисиусе, то я не был на его месте. Но если посмотреть на процентное соотношение людей, кто его восхваляет, кто его оскорбляет, то не думаю, что это какая-либо проблема. Плюс учесть его положение в обществе. И, на мой взгляд, это не расизм. Если кто-то мне бросит банан или с трибун крикнет, что я негр или обезьяна, то, пожалуйста.
Это проблема того человека, который кричит и его образованности. Если мне кинут банан, то я его съем. Ну, смешно, почему нет? Я сам могу кому-нибудь банан дать и пошутить. Для меня это не расизм. Когда в коллективе идет массовая травля, то это одно. Когда ты выходишь на стадион, и из 60 тысяч есть один-три человека что-то крикнули, то в этом нет ничего страшного.
— Но в Беларуси публика разная. И кричать с трибун могут разное. Что-то бывало?
— Конечно. Для меня это не проблема. Я вырос здесь. Когда был младше, это начало 2000-х, даже раньше. Ставлю себя на место обывателей. Я бы тоже удивился. Ну, первый раз видишь темнокожего ребенка, говорящего на белорусском, русском. Когда кто-то на футболе в райцентре видит то же самое, то может быть такое впечатление. В этом нет ничего страшного. Меня же никто не бьет, не унижает. Ну, крикнули что-то, я не буду отвечать. Еще раз: это проблема того человека и его восприятия, образования, — подытожил Луцевич.
