— За последнее три года ты дал больше интервью, чем за всю карьеру. В какой момент поменялось отношение к публичности?
— После ухода из сборной. Во-первых, стало больше времени на все. Появились выходные — по три-четыре дня, когда я понимал, что могу просто поспать, погулять с детьми, улететь куда-то по своим делам. Такая свобода от расписания снимает психологическую ответственность.
Когда Кирилл Брейдо и Аня Галлай (пресс-атташе ЦСКА — bel.football) придумывали медиактивности и предложили создать телеграм-канал, я сначала реагировал в духе: «Фиг с вами, давайте». А потом понял, что через «телегу» мне проще вести диалог с болельщиками. Особенно с теми, кто не может приехать на стадион. Запишу им кружочек 10-секундный — уже обратная связь.
Все комментарии я читаю. Ни на что не обижаюсь. Главное, чтобы люди меня увидели и понимали, что я здесь, с ними. А то иногда уходишь после игры в плохом настроении, голову опустил — люди обижаются, потому что ты им не помахал и даже не повернулся. Поймите — вас 10 тысяч, каждому не улыбнешься. Поэтому выхожу в эфир, показываю: народ, я с вами — уже остыл! И люди реагируют, коммуницируют. То же самое с интервью.
— А на хейт в комментариях всегда реагировал спокойно и не обижался?
— Нет, конечно. Когда ты молодой, горячий, воспринимаешь все иначе. Вроде выигрываешь титулы, но как только ошибешься — тебя везде начинают мочить. Думаешь: «Что за фигня?» А с годами приходит понимание: пусть пишут. Адекватный человек вряд ли приедет домой и первым делом полезет строчить гневные комментарии: «Да ты козел...» Я же так не делаю. Смысл мне реагировать? — сказал Акинфеев.
